Да, это тоже из Игнатия. Но думаю, все это никак нельзя догматизировать. Во первых, единственный образ отца - сам Христос. Но и то, что епископ образ Христа, нельзя принимать без множества оговорок. Об этом хорошо говорил митрополит Антоний. "Никакой человек не может ни к чему принудить Бога, и единственный подлинный совершитель Евхаристии, единственный подлинный совершитель любого Таинства, то есть тех великих действий Божиих, которые преображают и изменяют мир, — Сам Бог. Первосвященник всей твари — Господь Иисус Христос, благодаря тому что Он умер и восстал, победил и воссел одесную славы. Единственно Он — Совершитель любого таинства, Он и Святой Дух, Которого мы призываем, чтобы Он сошел и освятил Дары, в уверенности, что ответ сострадания и любви готов для нас, ответ, который может претворить то, что земное, в Божественное. Никакой человек, никто земной не может сделать Божественным то, что принадлежит земле, и если вообразить, что евхаристическая структура — образ всей Церкви, то мы рискуем забыть, что подлинный Совершитель — не тот, кого мы видим перед собой, а Тот, Кто восседает на Престоле, который мы в Православии называем Престолом Божиим. Так что в этом отношении Церковь шире Евхаристии. Это совершенно ясно явлено в самом совершении Евхаристии, когда, после причащения народа, священник в тайной молитве читает: подавай нам [Господи] истее Тебе причащатися, в невечернем дни Царствия Твоего. Есть еще нечто большее, хотя я вовсе не преуменьшаю священность, святость, величие, значение Евхаристии. Но Евхаристия — еще не явление Церкви во всей ее полноте даже на земле. Евхаристическое богословие неизбежно приводит нас к идее пирамиды власти. Священник совершает Евхаристию и становится главным в данной общине, епископ стоит во главе духовенства, — не тела церковного, а клириков; завершает это единство тот, кто всегда стоит на вершине пирамиды. Так вот, это неверно. Только Господь Иисус Христос, никто иной, стоит на вершине пирамиды, будь то малый приход, кафедральный собор или Вселенская Церковь. Как только мы ставим туда человека — прошу прощения, мое выражение, может быть, обидит католиков, но оно точно отражает мое мнение о такой картине, — как только мы говорим о ком-то, что он «наместник» Христа, мы подразумеваем, что Христос отсутствует и кто-то должен занять Его место. Вот и все. Разумеется, это неверно, но при нашем абсурдном подходе к вещам такие выражения становятся возможны. В Православии также присутствует искушение построить пирамиду с кем-то на вершине. Когда-то то был Рим, затем Константинополь, но может оказаться и другой центр. И это будет так же ложно, потому что там стоит только Господь Иисус Христос, только Он вправе стоять там и действительно стоит там."
no subject
Но и то, что епископ образ Христа, нельзя принимать без множества оговорок. Об этом хорошо говорил митрополит Антоний.
"Никакой человек не может ни к чему принудить Бога, и единственный подлинный совершитель Евхаристии, единственный подлинный совершитель любого Таинства, то есть тех великих действий Божиих, которые преображают и изменяют мир, — Сам Бог.
Первосвященник всей твари — Господь Иисус Христос, благодаря тому что Он умер и восстал, победил и воссел одесную славы. Единственно Он — Совершитель любого таинства, Он и Святой Дух, Которого мы призываем, чтобы Он сошел и освятил Дары, в уверенности, что ответ сострадания и любви готов для нас, ответ, который может претворить то, что земное, в Божественное. Никакой человек, никто земной не может сделать Божественным то, что принадлежит земле, и если вообразить, что евхаристическая структура — образ всей Церкви, то мы рискуем забыть, что подлинный Совершитель — не тот, кого мы видим перед собой, а Тот, Кто восседает на Престоле, который мы в Православии называем Престолом Божиим.
Так что в этом отношении Церковь шире Евхаристии. Это совершенно ясно явлено в самом совершении Евхаристии, когда, после причащения народа, священник в тайной молитве читает: подавай нам [Господи] истее Тебе причащатися, в невечернем дни Царствия Твоего. Есть еще нечто большее, хотя я вовсе не преуменьшаю священность, святость, величие, значение Евхаристии. Но Евхаристия — еще не явление Церкви во всей ее полноте даже на земле.
Евхаристическое богословие неизбежно приводит нас к идее пирамиды власти. Священник совершает Евхаристию и становится главным в данной общине, епископ стоит во главе духовенства, — не тела церковного, а клириков; завершает это единство тот, кто всегда стоит на вершине пирамиды.
Так вот, это неверно. Только Господь Иисус Христос, никто иной, стоит на вершине пирамиды, будь то малый приход, кафедральный собор или Вселенская Церковь. Как только мы ставим туда человека — прошу прощения, мое выражение, может быть, обидит католиков, но оно точно отражает мое мнение о такой картине, — как только мы говорим о ком-то, что он «наместник» Христа, мы подразумеваем, что Христос отсутствует и кто-то должен занять Его место. Вот и все. Разумеется, это неверно, но при нашем абсурдном подходе к вещам такие выражения становятся возможны. В Православии также присутствует искушение построить пирамиду с кем-то на вершине. Когда-то то был Рим, затем Константинополь, но может оказаться и другой центр. И это будет так же ложно, потому что там стоит только Господь Иисус Христос, только Он вправе стоять там и действительно стоит там."